Виртуальная выставка
Ушинский.
По страницам биографии
Ушинский.
По страницам биографии
"... Ушинский принадлежит не только прошлому: он продолжает жить и в нашей современности. Идеи создателя "Детского мира", "Родного слова", "Педагогической антропологии" сохраняют по сей день свою творческую силу".
Потёмкин В. П.
О выставке
Основные вехи жизненного и творческого пути К.Д. Ушинского раскрываются посредством оригинальных текстов воспоминаний о нём современников, друзей, учеников и последователей. Уникальная возможность узнать об Ушинском без хрестоматийного глянца, из первых уст — со страниц изданий прошлых веков, согретых искренними чувствами восхищения, глубокой благодарности и горькой потери.
О роли К. Д. Ушинского в становлении отечественной педагогической науки
"В конце 50-х годов у нас, в России, как бы случайно, неожиданно открыли целую область, почти совершенно неведомую раньше, или по крайней мере не обращавшую на себя должного внимания. Область эта — педагогическая, т. е. иначе — все учебно-воспитательное дело. Виновником такого открытия был Константин Дмитриевич Ушинский.
Конечно и до 50-х годов были в России школы всевозможных категорий — низшая, средняя и высшая, в которых из года в год обучались, в общей сложности, десятки тысяч мальчиков и девочек. Но, строго говоря, в обществе нс ощущалось никакого интереса к учебно-воспитательному делу. Чему и как нужно учить подрастающие поколения? Можно ли воспитывать не обучая и следует ли обучать не воспитывая? В чем основная задача и цель воспитания? Эти и множество других, существенно важных, вопросов казались тогдашнему русскому обществу таким же сторонним, далеким и чуждым делом, как и все то, что творилось в канцеляриях, управлениях, консисториях и проч."
Конечно и до 50-х годов были в России школы всевозможных категорий — низшая, средняя и высшая, в которых из года в год обучались, в общей сложности, десятки тысяч мальчиков и девочек. Но, строго говоря, в обществе нс ощущалось никакого интереса к учебно-воспитательному делу. Чему и как нужно учить подрастающие поколения? Можно ли воспитывать не обучая и следует ли обучать не воспитывая? В чем основная задача и цель воспитания? Эти и множество других, существенно важных, вопросов казались тогдашнему русскому обществу таким же сторонним, далеким и чуждым делом, как и все то, что творилось в канцеляриях, управлениях, консисториях и проч."
Песковский М. Л.
К.Д. Ушинский..., 1893. — С. 5
3 марта (19 февраля – по старому стилю) 1823 г. в семье отставного офицера, участника Отечественной войны 1812 года Дмитрия Григорьевича Ушинского родился сын Константин. 1824 г. – семья переезжает в уездный город Новгород-Северский Черниговской губернии после назначения туда Дмитрия Григорьевича судьей. Проживают в купленном небольшом имении на берегу реки Десны в четырех верстах от города. |
О семье К. Д. Ушинского и любви к природе
Константин Дмитриевич Ушинский происходил из дворянской малороссийской фамилии. Он хотя и родился в г. Туле (в 1824 г.), но Малороссию всегда считал своей родиной, любил ее страстно и вспоминал о ней с восторгом. Его лучшие годы, детство и юность, прошли среди чудной и поэтичной малороссийской природы. Вблизи Новгород-Северска, почти на городской окраине, на возвышенном берегу Десны, широко раскинулась барская усадьба Ушинских, это был красивый и уютный уголок. Отец и мать Ушинского, люди образованные и жившие очень дружно, стремились обставить культурными условиями и дать возможно более серьезную и прочную постановку домашнему воспитанию своих детей. Не чужой глаз и не наемные руки, а их нежно-любящее руководство служило детям воспитательным средством. Маленький Костя особенно горячо любил свою мать и навсегда сохранил о ней теплые воспоминания. Судя по многим данным, семейная обстановка в пору детства Ушинского способствовала тому идеальному отношению, которое проявлял он впоследствии в своих сочинениях к значению семьи в деле воспитания и, в частности, к её естественной руководительнице — женщине-матери. На той же почве получила свое коренное развитие и любовь Ушинского к природе, деревне и народу. Отец Константина Дмитриевича любил садоводство. Большую часть своего досуга он имел обыкновение посвящать уходу за своим садом и привлекал к возможно деятельному участию в этом деле и детей. Те взгляды на воспитательное влияние природы, которые Ушинский высказывал впоследствии в своих педагогических сочинениях, получили своё непосредственное начало здесь, в старом и тенистом саду его отца, откуда открывался живописный вид на Десну и её окрестности: здесь прежде всего на себе самом Ушинский испытал силу и значение общения с природой, почему и был впоследствии таким убежденным сторонником воспитательного влияния природы, на развитие молодой души.
По натуре крайне впечатлительный, Константин Дмитриевич рос мечтательным страстным любителем книг и романтической обстановки. Библиотека его отца, старый тенистый сад и живописная Десна были первой почвой, из которой выработался впоследствии общий склад поэтичной личности нашего первого педагога-художника.
По натуре крайне впечатлительный, Константин Дмитриевич рос мечтательным страстным любителем книг и романтической обстановки. Библиотека его отца, старый тенистый сад и живописная Десна были первой почвой, из которой выработался впоследствии общий склад поэтичной личности нашего первого педагога-художника.
Грунский Н. К.
Жизнь, деятельность и взгляды К. Д. Ушинского,1912. — С. 6-7
1835 г. – умирает мать Любовь Степановна (урождённая Карпинская). До этого занимавшийся с матерью Константин Дмитриевич зачисляется сразу в третий класс Новгород-Северской гимназии.
О гимназических годах
Ушинский был нe из прилежных гимназистов. Он хотя и переходил из класса в класс, но этим обязан был главным образом своим выдающимся способностям. Большую часть времени он посвящал чтению книг из отцовской библиотеки и обдумыванию прочитанного. Бывало, заберется он в самое укромное место сада и здесь, никем не тревожимый, читает или отдается ходу возникающих в нем по поводу прочитанного мыслей. В последние два года пребывания в гимназии Ушинский почти самостоятельно изучил немецкий язык настолько, что свободно и даже с увлечением читал немецких писателей. Особенно любил он читать Шиллера. Не получивши аттестата об окончании гимназического курса, Ушинский летом в 1840 году прилежно занялся учебными предметами и успешно сдал экзамен в Московском университете, куда и поступил па юридический факультет, одновременно с своими товарищами по гимназии.
Ельницкий К. В.
К.Д. Ушинский..., 1903. — С. 5
Об И. Ф. Тимковском
Начальником Новгород-Северской гимназии в то время, когда обучался в ней Ушинский, быль глубоко религиозный и преданный науке старик Тимковский. Он старался и в своих учениках заложить эти качества. И ученики с уважением относились не только к ученым представителям науки, но даже и к тем из товарищей, которые с любовью занимались хоть какой-нибудь одной наукой. Спустя много лет после выхода из Новгород-Северской гимназии, Ушинский, уже ознакомившийся с многими другими столичными и провинциальными учебными заведениями, с признательностью вспоминал о своей гимназии. Он сознавал и ее недостатки, сознавал, что ученики мало выносят знаний, но не мог не признать, что значительная часть их выносила стремление к самоусовершенствованию, что, несомненно, очень важно.
Вспоминая о своем директоре Тимковском, Ушинский восклицает: "Мир праху твоему, почтенный старец! Твоим нелицемерным, продолжавшимся до гроба, служением науке, твоим благоговейным уважением к ней и твоею постоянною верою в другую, гораздо более высшую, святыню ты посеял в сердцах своих воспитанников такия семена, которые да поможет нам Бог передать своим детям и воспитанникам".
Вспоминая о своем директоре Тимковском, Ушинский восклицает: "Мир праху твоему, почтенный старец! Твоим нелицемерным, продолжавшимся до гроба, служением науке, твоим благоговейным уважением к ней и твоею постоянною верою в другую, гораздо более высшую, святыню ты посеял в сердцах своих воспитанников такия семена, которые да поможет нам Бог передать своим детям и воспитанникам".
Ельницкий К. В.
К.Д. Ушинский, 1903. — С. 5
1840 г. - оканчивает гимназию и поступает на юридический факультет Московского университета. Вырабатывает для себя жизненные правила: сохранять спокойствие, действовать обдуманно, не лгать, не хвастать, «не проводить времени бессознательно». Каждый случай отступления от правил и фиксировал в своем дневнике.
1844 г. – оканчивает университетский курс кандидатом юриспруденции, оставлен в университете для подготовки к профессорскому званию.
1844 г. – оканчивает университетский курс кандидатом юриспруденции, оставлен в университете для подготовки к профессорскому званию.
О начале учёбы в университете
Университетский период (1840-1844 г.) еще гораздо более, чем гимназия, оказался благоприятен для Ушинского, как в смысле образовательном, так и в смысле развития благородно-идеального философского настроения, которое резко отличает этого деятеля среди русских педагогов. После изменения университетского устава
в тридцатых годах и обновления состава профессоров, при просвещенном попечителе, графе С. Г. Строганове, Московский университет того времени переживал, едва ли, не самый блестящий период. Большая часть этих профессоров были люди молодые, воспитанники бывшего профессорского института, возвратившиеся из Германии с богатым философским запасом знаний, горячо любящие науку и глубоко верившие, что только одна она, эта наука, может водворить на земле счастье. Среди них особенно выдавались Грановский, поселивший в Ушинском любовь к истории, очень серьезно последним изученной, и более всех, по своему огромному влиянию на студентов, читавший энциклопедию законоведения и государственное право, П. Г. Редкин, на увлекательные лекции которого стекались студенты всех факультетов, даже медики и математики. Значение этих лекций было тем благотворнее, что большую часть курса он посвящал критическому очерку истории философии, без знания коей немыслима никакая серьезная наука. А так как в то время философия у нас в университетах не читалась вовсе, и даже логика и психология, привязанные к курсу богословия, преподавались очень поверхностно законоучителем, то лекции
П. Г. Редкина, можно сказать, были для студентов единственным средством сколько нибудь расширить и обобщить.
Острогорский В. П. и Семенов Д.Д.
Русские педагогические деятели, 1887. — С. 40
- О любви к театру
Театр для Ушинского был величайшим наслаждением. Нередко за последний двугривенный он забирался в самый верх и с энтузиазмом аплодировал Мочалову. Для театра Ушинский делал в своих расходах особые сбережения. Однажды в Москву приехал один из родственников Константина Дмитриевича. Желая побывать в театре, он достал в 1,5 рубля билет, но почему-то не мог им воспользоваться и подарил Константину Дмитриевичу. Стесняясь сидеть на таком важном месте, а с другой стороны, желая на уплаченные за билет деньги побывать в театре не один раз, он продал этот билет кому-то из своих богатых товарищей и. действительно, на полученные деньги был в театре три раза. Увлеченный игрою Мочалова, Ушинский написал было для его бенефиса шести-актную трагедию. С своим произведением он отправился к Мочалову и прочитал ему одно или два действия этого произведения. Мочалов не нашел в трагедии никаких достоинств, чем немало огорчил молодого драматурга и на некоторое время потерял в нем своего поклонника. Впоследствии, вспоминая об этой трагедии. Ушинский чистосердечно рассказывал, что под конец пьесы у него не оставалось в живых ни одного лица; все они пали жертвами неестественной смерти.Фролков А.
Константин Дмитриевич Ушинский, 1881. — С. 16-17
О трактире "Великобритания"
В Москве в ту пору образовалось даже нечто в роде студенческого клуба. Это — небольшой трактир «Великобритания», находившийся по близости университета. Благодаря главным образом влиянию Белинского, а также и некоторых других крупнейших литературных деятелей того времени, этот эмбрион клуба получил, можно сказать, историко-литературное значение умственного центра московского студенчества 40-х годов. Студент Ушинский был очень заметною величиною в этой общестуденческой семье. Его меткие замечания обо всем, что волновало учащуюся молодежь, облетали нередко весь университет. Со свойственною ему прямотою и резкостью, Ушинский одинаково порицал и тех профессоров, и тех студентов, которые в чем-либо отклонялись от высоких нравственных идеалов, вдохновлявших тогда университетскую молодежь.
Вообще Ушинский выгодно выделялся в студенческой среде самостоятельностью, независимостью своих воззрений, смелостью открыто высказывать мнения, идущие в разрез с господствующими взглядами.
Вообще Ушинский выгодно выделялся в студенческой среде самостоятельностью, независимостью своих воззрений, смелостью открыто высказывать мнения, идущие в разрез с господствующими взглядами.
Песковский М. Л.
К.Д. Ушинский..., 1893. — С. 24-25
О чертах характера
Уже тогда Ушинский отличался некоторыми качествами, которые впоследствии наделали ему много врагов и принесли немало
огорчений, — именно полнейшею независимостью характера и привычкою высказывать каждому откровенно свои убеждения, не взирая на то, как будет принята эта откровенность. Будучи отъявленным врагом всякой пошлости, всякого заискивания и низкопоклонства, он беспощадно казнил своими сарказмами тех из товарищей, которые, ввиду приближавшихся экзаменов, ездили к профессорам с визитами и поздравлениями, или старались обратить на себя внимание прилежным записыванием лекций у таких профессоров, которые читали по печатным книгам. Студенты-аристократы, любившие пускать пыль в глаза французскими фразами, рысаками, франтовскими мундирами и всякими модными затеями, страшно боялись Ушинского, которого остроты попадали очень метко. Впрочем, все эти выходки легко сходили с рук в университете, и Ушинский постоянно пользовался любовью всех своих товарищей. Впоследствии, в жизни, выходило совершенно другое. Недолюбливал также К. Д. некоторых профессоров; особенно часто страдал от его острых слов один профессор русской словесности, впрочем, человек весьма ученый и оказавший большие услуги науке, но читавший лекции с невыносимой аффектацией.
огорчений, — именно полнейшею независимостью характера и привычкою высказывать каждому откровенно свои убеждения, не взирая на то, как будет принята эта откровенность. Будучи отъявленным врагом всякой пошлости, всякого заискивания и низкопоклонства, он беспощадно казнил своими сарказмами тех из товарищей, которые, ввиду приближавшихся экзаменов, ездили к профессорам с визитами и поздравлениями, или старались обратить на себя внимание прилежным записыванием лекций у таких профессоров, которые читали по печатным книгам. Студенты-аристократы, любившие пускать пыль в глаза французскими фразами, рысаками, франтовскими мундирами и всякими модными затеями, страшно боялись Ушинского, которого остроты попадали очень метко. Впрочем, все эти выходки легко сходили с рук в университете, и Ушинский постоянно пользовался любовью всех своих товарищей. Впоследствии, в жизни, выходило совершенно другое. Недолюбливал также К. Д. некоторых профессоров; особенно часто страдал от его острых слов один профессор русской словесности, впрочем, человек весьма ученый и оказавший большие услуги науке, но читавший лекции с невыносимой аффектацией.
Рехневский Ю. С.
Некролог (Ушинский К. Д. Собрание сочинений. Т. 11.), 1952. — С. 409
1846 г. - назначен исполняющим обязанности профессора камеральных наук ярославского Демидовского лицея по кафедре энциклопедии законоведения, государственного права и науки финансов.
1848 г. - в лицей назначают нового директора – Н. П. Тиличеева, полковника в отставке.
1848 г. - в лицей назначают нового директора – Н. П. Тиличеева, полковника в отставке.
О работе в Демидовском лицее
К своим лекциям он готовился необыкновенно тщательно. Вырабатывая план и сущность каждой лекции, он не задавался никакими особенными соображениями, неподходящими к науке. Он не считал возможным создавать тесные рамки для живого слова, он не мог заранее точно определить, о чем будет говорить своим слушателям в такой-то день в таком-то часу, на каких авторов будет ссылаться и какие цитаты будет из них приводить. А, между тем, этого требовали и такие требования повели к столкновению Ушинского с начальством. На совете по этому вопросу Ушинский доказывал, что "педагогическое дело невозможно связывать такими формальностями, что преподаватель должен обращать внимание на своих слушателей, что делить весь свой курс на часы — значит, совершенно убить живое преподавание; а на такое убийство не отважится ни один честный преподаватель". Горячие резкие слова молодого профессора не отстояли разумного дела и послужили причиной выхода его из лицея вместе с некоторыми другими товарищами по службе.
Фролков А. Ф.
К.Д. Ушинский, 1881. — С. 18
1849 г. - Константин Дмитриевич подает прошение об увольнении в Петербург или Москву для совещания «с тамошними медиками о болезни». Некоторое время зарабатывает себе на жизнь переводами статей из иностранных журналов, рецензиями и обзорами в журналах.
1851 г. – переезжает в Санкт-Петербург, где устраивается на должность столоначальника Департамента духовных дел и иностранных вероисповеданий под начальство графа Д. А. Толстого.
1851 г. – женится на подруге своего детства – Надежде Семеновне Дорошенко. В семье будет шесть детей: Паша, Вера, Надя, Воля, Костя и младшая Ольга.
1852-1854 гг. – сотрудничает в журнале «Современник».
1854 г. – решает полностью посвятить себя журналистике, и вскоре ведет обзор иностранной прессы, который до этого вел
Н. Г. Чернышевский.
1854-1855 гг. – начинает сотрудничать в журнале «Библиотека для чтения».
1851 г. – переезжает в Санкт-Петербург, где устраивается на должность столоначальника Департамента духовных дел и иностранных вероисповеданий под начальство графа Д. А. Толстого.
1851 г. – женится на подруге своего детства – Надежде Семеновне Дорошенко. В семье будет шесть детей: Паша, Вера, Надя, Воля, Костя и младшая Ольга.
1852-1854 гг. – сотрудничает в журнале «Современник».
1854 г. – решает полностью посвятить себя журналистике, и вскоре ведет обзор иностранной прессы, который до этого вел
Н. Г. Чернышевский.
1854-1855 гг. – начинает сотрудничать в журнале «Библиотека для чтения».
В Петербурге
Обиженный, разочарованный, без средств, без денег, Ушинский переехал в Петербург, где ему удалось получить место мелкого чиновника в Министерстве внутренних дел, в департаменте иностранных исповеданий, на 400 руб. в год жалованья. Чиновником бывший профессор оказался плохим, да и товарищи по службе не взлюбили новичка за его остроты, а потому все свободное время он посвящал ревностному изучению английского языка, философии и «Землеведения» Карла Риттера, которое заинтересовало его в особенности тем, что ученый немец настойчиво проводил в нем взаимодействие сил природы и тесную зависимость человека от окружающей природы. А тут случай свел его с хорошенькой институткой, другом детства, землячкой, дочерью помещика, соседа по маленькому имению отца, Н. С. Дорошенко, и Ушинский женился. Теперь надо было добывать хлеб для семьи. И К. Д. Ушинский с жаром предается литературной деятельности. Он скоро работал, владел литературным языком, писал увлекательно, и тогдашние общелитературные журналы заваливали его срочной работой. Он писал всевозможные статьи — и критические, и переводные, и компилятивные, и небольшие оригинальные очерки. Его талантливо написанный рассказ «Поездка на Волхов» был замечен даже Тургеневым. Но эта работа журнального сотрудника чернорабочего не могла удовлетворить Ушинского, сбитого с надлежащего пути.
Семёнов Д.Д.
Избранные педагогические произведения, 1955. — С. 73
1854 г. – его бывший начальник в Демидовском лицее
П. В. Голохвастов назначен директором Гатчинского сиротского института. Он приглашает Константина Дмитриевича на работу в институт преподавателем русской словесности. Задачей Гатчинского сиротского института было воспитание людей, верных «царю и отечеству», а применяемые для этого методы славились своей строгостью.
1855 г. – редактор журнала «Библиотека для чтения»
О. И. Сенковский присылает Константину Дмитриевичу для перевода несколько статей из английского журнала The Athenaeum о воспитании и образовании в Америке, которые произвели на него чрезвычайное впечатление.
1855 г. – назначен инспектором классов Гатчинского сиротского института. Находит архив своего предшественника Е. О. Гугеля, включавший большое собрание педагогических книг.
1856-1858 гг. – в «Журнале для воспитания» Ушинский публикует свои первых педагогические статьи «О пользе педагогической литературы», «О народности в общественном воспитании», «Три элемента школы».
П. В. Голохвастов назначен директором Гатчинского сиротского института. Он приглашает Константина Дмитриевича на работу в институт преподавателем русской словесности. Задачей Гатчинского сиротского института было воспитание людей, верных «царю и отечеству», а применяемые для этого методы славились своей строгостью.
1855 г. – редактор журнала «Библиотека для чтения»
О. И. Сенковский присылает Константину Дмитриевичу для перевода несколько статей из английского журнала The Athenaeum о воспитании и образовании в Америке, которые произвели на него чрезвычайное впечатление.
1855 г. – назначен инспектором классов Гатчинского сиротского института. Находит архив своего предшественника Е. О. Гугеля, включавший большое собрание педагогических книг.
1856-1858 гг. – в «Журнале для воспитания» Ушинский публикует свои первых педагогические статьи «О пользе педагогической литературы», «О народности в общественном воспитании», «Три элемента школы».
1859 г. – Константин Дмитриевич пишет четыре "Письма о воспитании наследника российского престола", которые адресованы лично императрице Марии Александровне, супруге Александра II.
1859 г. – Мария Александровна рекомендует Константина Дмитриевича на должность инспектора классов Смольного института благородных девиц. Он утверждает новый семилетний учебный план с бо́льшим числом часов, отведённых на русский язык, географию, историю, естествознание и др., вводит практику преподавания учебных предметов на русском языке, добивается разрешения воспитанницам уезжать на каникулы в семьи, обновляет педагогический состав, открывает специальный педагогический класс.
1859 г. – Мария Александровна рекомендует Константина Дмитриевича на должность инспектора классов Смольного института благородных девиц. Он утверждает новый семилетний учебный план с бо́льшим числом часов, отведённых на русский язык, географию, историю, естествознание и др., вводит практику преподавания учебных предметов на русском языке, добивается разрешения воспитанницам уезжать на каникулы в семьи, обновляет педагогический состав, открывает специальный педагогический класс.
Работа в Смольном институте благородных девиц
О работе в Смольном институте
Приняв в свое ведение огромный интернат в 700 девиц, представлявший какой-то вопиющий анахронизм в обновительный период прошлого благословенного царствования, Ушинский уравнял учебный курс обеих, так называвшихся в обществе, благородной и неблагородной половин, уничтожил унижающие достоинство детей особые параллельные отделения для более слабых учениц, распределил курс на семь лет, по году в классе; положил основание особому педагогическому классу, где ученицы могли бы основательно знакомиться с педагогикой и дидактикой не только в теории, но и на практике; ввел в младшие классы наглядное обучение, и родной язык положил основой всего образования, выведя его из узкого круга исключительно грамматического преподавания, при котором дотоле не давалось места развитию учащихся; оживил преподавание естествознания и географии; мертвую риторику и пиитику заменил классными разборами самых произведений художественных, не только русских, но и иностранных, чтоб уже на них основывались теоретические выводы, а в последнем классе одним из наиболее способствующих эстетическому развитию женщины предметов поставил историю отечественной литературы. Он же первый у нас в России посмотрел на математику не как на скучный для женщины, только терпимый, предмет, а как на могущественное средство ее логического развития, словом, образование женщины, которое дотоле было у нас только формальным и поверхностным, поставил на практике своего же учебного заведения серьёзным, государственным и общественным делом. Таким образом, Ушинский справедливо может считаться, вместе с
Н. А. Вишнеградским, истинным основателем всего нынешнего женского русского образования, начинающего обращать на себя внимание и западной Европы.
Н. А. Вишнеградским, истинным основателем всего нынешнего женского русского образования, начинающего обращать на себя внимание и западной Европы.
Острогорский В. П и Семенов Д. Д.
Русские педагогические деятели, 1887. — С. 46
О преобразованиях в Смольном
Смольный институт, или иначе Смольный монастырь, представлял собою закрытое женское учебное заведение не менее как на 700 воспитанниц. Учились здесь дети помещиков, купцов и других состоятельных людей. Несчастия севастопольской войны показали русскому обществу, как необходимо правильное воспитание и учение и как необходимы прежде всего образованные женщины. Горький опыт прежних лет должен был убедить, что назначение женщины не светская гостиная, а для громадного большинства скромная семья, где женщина должна явиться разумной руководительницей и воспитательницей. Эти запросы жизни, как нельзя лучше, были поняты Ушинским, и он задумал преобразовать Смольный институт в духе новых требований. С этою целью он образовал около себя кружок молодых преподавателей, получивших впоследствии известность в науке и педагогической литературе. Таким образом, положено было начало преобразованиям Смольного института. Всюду в Петербурге заговорили о Смольном и его необыкновенных учителях; чиновники разных ведомств и многие просто интересовавшиеся педагогическим делом нарочно приезжали из города послушать удивительные уроки, особенно в младших классах.
Демков М. И.
Старые и новые педагоги..., 1912. — С. 143
О внешности К. Д. Ушинского
Вся внешность Ушинского сильно содействовала тому, чтобы его слова глубоко запали в душу. Худощавый, крайне нервный, он был выше среднего роста. Из-под его черных густых бровей дугою лихорадочно сверкали темно-карие глаза. Его выразительное, с тонкими чертами лицо, его прекрасно очерченный высокий лоб, говоривший о недюжинном уме, резко выделялся своею бледностью в рамке черных, как смоль, волос и черных бакенов кругом щек и подбородка, напоминавших короткую густую бороду. Его тонкие, бескровные губы, его суровый вид и проницательный взор, который, казалось, видит человека насквозь, красноречиво говорили о присутствии сильного характера и упорной воли. Мне кажется, если бы знаменитый русский художник В. М. Васнецов увидел Ушинского, он написал бы с него для какого-нибудь собора тип вдохновенного пророка-фанатика, глаза которого во время проповеди мечут искры, а лицо становится необыкновенно строгим и суровым.
Водовозова Е. Н.
На заре жизни..., 1934. Т. 1. — С. 581
О кабинете наглядных пособий
Естествоведение и физика должны были преподаваться не иначе, как с помощью живых экземпляров, моделей, чучел, рисунков, приборов и опытов, между тем прежде «l’histoire naturel et phisique» слушались ученицами на французском языке, без всяких пособий. Не могу умолчать, что и в Смольном институте, как и в Гатчине, Ушинский случайно напал на одну очень интересную находку. Обозревая библиотечные залы института, он проходит мимо одной запертой комнаты. — "А здесь что?" — спрашивает он. Засуетились, отыскали ключ. Ушинский входит — и что-же видит пред собою? Довольно обширную комнату, заставленную по стенам прекрасными старинными шкафами, а в шкафах — полную коллекцию моделей животного царства из папье-маше, чучел птиц, по большей части попорченных молью и пылью, коллекции минералов, гербарии, физические инструменты. Все это когда-то было подарено институту Императрицами Марией Феодоровной и Александрой Феодоровной, но никогда не употреблялось, никогда не показывалось девицам, сама комната, по-видимому, отпиралась лишь для чистки и ремонта. Вот по этому-то поводу и рассказал нам Ушинский про библиотеку Гугеля. С тех пор кабинет был приведен в порядок, дополнен, к нему был приставлен особый служитель, лаборант; а уроки естествоведения и физики происходили не иначе, как в этом кабинете, где у преподавателя все было под рукой. Что касается продолжительности уроков, то Ушинский заменил полуторачасовые уроки часовыми, с переменами между уроками в 10-15 минут.
Семенов Д. Д.
(Памяти К. Д. Ушинского), 1896. — С. 90-91
О мастерстве Ушинского-лектора
Он читал нам лекции по педагогике, и при всех своих обширных знаниях, при большом ораторском таланте, он обладал выдающейся способностью излагать в доступной для нас форме необходимые понятия по психологии и физиологии. Замечательная способность Ушинского подобрать пригодных для дела людей, по одной лекции учителя понять слабые и хорошие стороны его преподавания и своим необыкновенным педагогическим тактом и чутьем уметь настолько поддерживать его своими советами, что в конце-концов из него действительно вырабатывался хороший педагог, также много помогла блестящим успехам учениц, их серьезным, усидчивым занятиям.
Водовозова Е. Н.
На заре жизни..., 1934. Т. 2. — С. 314
О пелеринах, письмах, и вопросах учителям
Ушинский настоял и на том, чтобы институтки сидели в классе в пелеринах, так как считал неприличным давать серьезные уроки перед рядами декольтированных девиц.
Ушинский сильно вооружался против предварительного чтения классными дамами писем институток, посылаемых к родным и получаемых от них, так как, по его мнению, такой обычай убивал искренность в детях, подрывал в корне добрые семейные начала и с малолетства приучал институток ко лжи, притворству и лицемерию. Негодовал он также на то, что институткам запрещалось предлагать вопросы учителям даже во время урока,— точно учителя были какие-то опасные люди, которые не имели права разъяснять ученицам то, чего те не поняли и что хотели себе уяснить. Он же положил начало ученическим библиотекам для каждого класса, где заводились книги, соответствующие возрасту и потребностям детей, с целью развить в них охоту к чтению.
Ушинский сильно вооружался против предварительного чтения классными дамами писем институток, посылаемых к родным и получаемых от них, так как, по его мнению, такой обычай убивал искренность в детях, подрывал в корне добрые семейные начала и с малолетства приучал институток ко лжи, притворству и лицемерию. Негодовал он также на то, что институткам запрещалось предлагать вопросы учителям даже во время урока,— точно учителя были какие-то опасные люди, которые не имели права разъяснять ученицам то, чего те не поняли и что хотели себе уяснить. Он же положил начало ученическим библиотекам для каждого класса, где заводились книги, соответствующие возрасту и потребностям детей, с целью развить в них охоту к чтению.
Семенов Д. Д.
(Памяти К. Д. Ушинского), 1896. — С. 102
1860 г. – редактирует «Журнал Министерства Народного Просвещения». Пишет статью «Труд в его психологическом и воспитательном значении».
1861 – выходит первая книга – учебник для классного чтения «Детский мир и "Хрестоматия».
1862 г. – при напряженных отношениях с начальницей института
М. П. Леонтьевой, после появления рапорта на его вольнодумство со стороны законоучителя отца Василия Гречулевича, Константин Дмитриевич оставляет преподавание в Смольном. При содействии императрицы Марии Александровны его причисляют к IV отделению Собственной Его Величества Канцелярии и направляют на пять лет за границу для лечения и изучения школьного дела. Посещает Швейцарию, Германию, Францию, Бельгию и Италию, изучает тамошние учебные заведения – детские сады, приюты и школы, считавшиеся передовыми в части новаций в педагогике. Пишет статью «Педагогическая поездка по Швейцарии».
1864 г. – находясь за границей, издает в России «Родное слово», которая наряду с «Детским миром» стала первым общедоступным российским учебником для начального обучения, а также «Руководство к преподаванию
по "Родному слову" для учителей и родителей» (до 1917 г. выдержало 147 изданий).
О поездке за границу
Казалось, все шло хорошо... Как вдруг, совершенно неожиданно, перед самой Пасхой 1862 г., К. Д. Ушинский вынужден был навсегда оставить Смольный, пробыв в нем всего только три года, с 1859 по 1862 год. Теперь еще рано говорить об истинных причинах удаления Ушинского из Смольного. Скажу только, что Ушинского сломили интриги лиц, не сочувствовавших широкой реформе женского институтского образования, как не мало было в то время людей, не разделявших величайшего блага — освобождения крестьян. Упрекнуть К. Д. можно было разве в его болезненной раздражительности, в горячности и прямоте характера, в неумении идти к цели окольными путями, в нежелании подлаживаться и заискивать расположения своих врагов. Но с полным убеждением, как его самый близкий друг, я могу засвидетельствовать, что Ушинский был искренно преданный правительству человек, глубоко религиозный и честнейший гражданин.
Императрица Мария Александровна знала все это и не смутилась взять К. Д. под свое покровительство и в его несчастии. По ее воле, Ушинский был прикомандирован к Учебному Комитету IV Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии с сохранением полного содержания; сверх того, ему дана была продолжительная командировка за границу, с целью поправления совершенно расстроенного здоровья, осмотра заграничных женских учебных заведений и составления учебника педагогики для специальных классов.
Императрица Мария Александровна знала все это и не смутилась взять К. Д. под свое покровительство и в его несчастии. По ее воле, Ушинский был прикомандирован к Учебному Комитету IV Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии с сохранением полного содержания; сверх того, ему дана была продолжительная командировка за границу, с целью поправления совершенно расстроенного здоровья, осмотра заграничных женских учебных заведений и составления учебника педагогики для специальных классов.
Семенов Д. Д.
(Памяти К. Д. Ушинского), 1896. — С. 103
О редактировании Журнала Министерства Народного Просвещения
Ушинский обладал редкой способностью писать о самых серьезных вопросах так общедоступно и увлекательно, умел облекать их в такую живую, интересную и образную форму, что его сочинения являлись понятными каждому. Возьмите любое из его произведений и вы увидите, каким чистым литературным языком они все написаны. Журнал Министерства Народнаго Просвещения, беcспорно, привлек в то время к себе общее внимание нашей читающей публики. Этот еще так недавно сухой официальный сборник правительственных распоряжений и мало, кого интересовавших чисто специальных статей вдруг превратился в живой педагогический орган, чутко откликавшийся на все вопросы и события по делу современного просвещения.
Грунский Н. К.
Жизнь, деятельность и взгляды К. Д. Ушинского, 1912. — С. 23
О "четвергах" Ушинского
Еще ценнее были для нас знаменитые четверги К. Д., на которые запросто собирались как мы, сослуживцы покойного, так и сотрудники «Журнала Министерства Народнаго Просвещения». В карты мы не играли, поздних ужинов тоже не было, — Ушинский был враг всяких излишеств, — а за чашкой чая толковали и спорили о новостях тогдашней литературы, о современных государственных реформах, одушевляющим образом действовавших особенно па хозяина, да и на всех его гостей; но больше всего говорили, конечно, о смолянских делах, о программах, методах, о разных педагогических вопросах и системах, которыми в то время интересовалось вообще все образованное русское общество. На этих же четвергах читались и обсуждались статьи для «Журнала Министерства Народнаго Просвещения», который при Ушинском получил исключительно педагогическую окраску и до того интересную и жизненную, что журнал стали читать и не одни только присяжные педагоги.
Семёнов Д. Д.
Памяти К. Д. Ушинского, 1896. — С. 33-34
Опыт педагогической антропологии
За границей Ушинский выполнил черновую, так сказать, подготовительную работу для будущей "педагогической антропологии". Он привез оттуда массу отдельных листков бумаги, на которых были сделаны выписки из философов и набросаны его собственные выводы. Нужно было привести все это в систему и связать все одной идеей, одним планом, которые давно уже созрели в голове Константина Дмитриевича. Эта чистая работа совершалась в Петербурге и на нее Ушинский посвящал обыкновенно утро, так как слабое здоровье не позволяло ему заниматься по вечерам. Удалившись в свой кабинет, заваленный книгами, К. Д. усаживался в большое кресло и начинал кому-либо диктовать ту или другую главу из антропологии. Продиктовав часть, он заставлял писавшего прочитывать, делал дополнения и исправления и снова начинал диктовать…
Таким образом вышел из-под пера Ушинского "Человек как предмет воспитания" или "Опыт педагогической антропологии". Сочинение это, помимо глубокой учености и необычайной простоты и ясности изложения, имеет еще одно весьма важное достоинство: в нем различные теории на каждом шагу подкрепляются примерами из жизни, вынесенными в большинстве из наблюдений автора над самим собою, над собственною духовною деятельностью, а это-то и придает сочинению Ушинского огромный интерес и необычайную живучесть некоторые же страницы можно назвать просто увлекательными.
Таким образом вышел из-под пера Ушинского "Человек как предмет воспитания" или "Опыт педагогической антропологии". Сочинение это, помимо глубокой учености и необычайной простоты и ясности изложения, имеет еще одно весьма важное достоинство: в нем различные теории на каждом шагу подкрепляются примерами из жизни, вынесенными в большинстве из наблюдений автора над самим собою, над собственною духовною деятельностью, а это-то и придает сочинению Ушинского огромный интерес и необычайную живучесть некоторые же страницы можно назвать просто увлекательными.
Фролков А. Ф.
Константин Дмитриевич Ушинский..., 1881. — С. 33-34
О "Родном слове"
Я начала читать с девочкой «Родное Слово» в последовательном порядке расположения статей. Я сразу поняла, какой богатый материал для предстоявших мне занятий заключали в себе эти маленькие книжки. Статьи для чтения, картинки для рассматривания и для бесед, подбор предметов для упражнения в начальной систематизации, маленькие поэтические статьи и стихотворения — все это очаровало меня с первых же страниц. Не с кем было поговорить, не с кем поделиться своими впечатлениями, но мне сразу показалось, что я обрела в книжке такое сокровище, которое даст мне возможность уверенно, а не ощупью, отыскать настоящую, правильную дорогу в моих первых шагах педагогической практики, что эти книжки укажут мне истинный, правильный путь.
Я начала читать с девочкой «Родное Слово» в последовательном порядке расположения статей. Я сразу поняла, какой богатый материал для предстоявших мне занятий заключали в себе эти маленькие книжки. Статьи для чтения, картинки для рассматривания и для бесед, подбор предметов для упражнения в начальной систематизации, маленькие поэтические статьи и стихотворения — все это очаровало меня с первых же страниц. Не с кем было поговорить, не с кем поделиться своими впечатлениями, но мне сразу показалось, что я обрела в книжке такое сокровище, которое даст мне возможность уверенно, а не ощупью, отыскать настоящую, правильную дорогу в моих первых шагах педагогической практики, что эти книжки укажут мне истинный, правильный путь.
Корсакова Е. Я.
Памяти К. Д. Ушинского, 1896. — С. 58
1866 г. – Константин Дмитриевич с семьей возвращается в Россию.
1868 г. – издает первые два тома своего главного научного труда «Человек как предмет воспитания, опыт педагогической антропологии». Третий том остался незавершённым.
1870 г. – переезжает в Крым, посещает учебные заведения Симферополя, принимает участие во II съезде учителей Таврической губернии.
1870 г. – в результате трагического случая на охоте погибает его старший сын Павел. После этого Константин Дмитриевич решает переехать жить с семьёй в Киев, а сам уезжает лечиться в Крым. По дороге простужается, останавливается для лечения в Одессе, где и умирает 3 января 1871 г.
(22 декабря 1870 г. по ст. стилю), попросив перед смертью прочесть ему «Ундину» Жуковского и успев помолиться вместе с детьми. Последними словами его были: «Света. Побольше бы света». Похоронен в Киеве на кладбище Выдубицкого монастыря.
1868 г. – издает первые два тома своего главного научного труда «Человек как предмет воспитания, опыт педагогической антропологии». Третий том остался незавершённым.
1870 г. – переезжает в Крым, посещает учебные заведения Симферополя, принимает участие во II съезде учителей Таврической губернии.
1870 г. – в результате трагического случая на охоте погибает его старший сын Павел. После этого Константин Дмитриевич решает переехать жить с семьёй в Киев, а сам уезжает лечиться в Крым. По дороге простужается, останавливается для лечения в Одессе, где и умирает 3 января 1871 г.
(22 декабря 1870 г. по ст. стилю), попросив перед смертью прочесть ему «Ундину» Жуковского и успев помолиться вместе с детьми. Последними словами его были: «Света. Побольше бы света». Похоронен в Киеве на кладбище Выдубицкого монастыря.
О поездке в Крым
Весною 1870 года, Ушинский, всегда боявшийся петербургской весны, отправился посоветоваться с докторами в Вену. Они послали его в Крым лечиться кумысом, и он проехал через Одессу прямо в Бахчисарай, где и восстановил значительно свое здоровье. Желая познакомиться с Крымом поближе, предпринял он поездку в Симферополь, куда попал как раз к съезду народных учителей. С великим почетом встретило его все симферопольское общество, и местный директор народных училищ предложил ему осмотреть татарскую школу, где в особом классе русского языка Ушинский видел применение своего Родного Слова на практике, и затем, сам принимал деятельное участие в прениях съезда, а в день его отъезда все учителя с директором во главе,
и многие из публики устроили настоящую овацию,
глубоко его тронувшую.
Весною 1870 года, Ушинский, всегда боявшийся петербургской весны, отправился посоветоваться с докторами в Вену. Они послали его в Крым лечиться кумысом, и он проехал через Одессу прямо в Бахчисарай, где и восстановил значительно свое здоровье. Желая познакомиться с Крымом поближе, предпринял он поездку в Симферополь, куда попал как раз к съезду народных учителей. С великим почетом встретило его все симферопольское общество, и местный директор народных училищ предложил ему осмотреть татарскую школу, где в особом классе русского языка Ушинский видел применение своего Родного Слова на практике, и затем, сам принимал деятельное участие в прениях съезда, а в день его отъезда все учителя с директором во главе,
и многие из публики устроили настоящую овацию,
глубоко его тронувшую.
Острогорский В. П.
Русский педагогические деятели, 1887. — С. 56-57
О критике и лести
Однажды он спорил с учителями до полных сумерек, забыв и еду, и свою усталость. Горячий и продолжительный спор был вызван одним из народных учителей, который нападал на постановление съезда относительно назначения слишком короткого срока на обучение грамоте по звуковому способу (3 месяца).
А вопросы по школьной дисциплине готовы были затягиваться до бесконечности, если бы я не напоминал К. Д., что следует запереть классную комнату и расходиться по домам. Беседуя о школьной дисциплине, К. Д. еще раз выразил свое сожаление, что ему не удается окончить 3-ю часть Антропологии. Там многие бы нашли для себя такого рода выводы, которые удивили бы их...
К. Д. говорил и спорил с учителями, как с равными себе, по уму и развитию, а потому никто из них и не чувствовал на себе, подавляющего духа, каким иногда веет от авторитетных личностей. Вот за что так и льнули к нему учителя, так полюбили его. Только один раз К. Д. вышел из себя и вынужден был сделать строгое замечание одному из учителей, который позволил себе издеваться над сочинениями бар. Корфа, превознося при этом без меры труды К. Д. Ушинского. Понятно, что такая грубая лесть в глаза не могла понравиться честному педагогу. Будучи человеком в высшей степени откровенным, К. Д., поднявшись со своего места, сделал отеческое внушение юному льстецу, приблизительно, в таких словах: личность учителя должна быть благородна, поступки его честны, отношения справедливы, обращение с другими, по возможности. любовное и приветливое.
А вопросы по школьной дисциплине готовы были затягиваться до бесконечности, если бы я не напоминал К. Д., что следует запереть классную комнату и расходиться по домам. Беседуя о школьной дисциплине, К. Д. еще раз выразил свое сожаление, что ему не удается окончить 3-ю часть Антропологии. Там многие бы нашли для себя такого рода выводы, которые удивили бы их...
К. Д. говорил и спорил с учителями, как с равными себе, по уму и развитию, а потому никто из них и не чувствовал на себе, подавляющего духа, каким иногда веет от авторитетных личностей. Вот за что так и льнули к нему учителя, так полюбили его. Только один раз К. Д. вышел из себя и вынужден был сделать строгое замечание одному из учителей, который позволил себе издеваться над сочинениями бар. Корфа, превознося при этом без меры труды К. Д. Ушинского. Понятно, что такая грубая лесть в глаза не могла понравиться честному педагогу. Будучи человеком в высшей степени откровенным, К. Д., поднявшись со своего места, сделал отеческое внушение юному льстецу, приблизительно, в таких словах: личность учителя должна быть благородна, поступки его честны, отношения справедливы, обращение с другими, по возможности. любовное и приветливое.
Журнал «Русская школа» 1897 № 5-6
Деркачев К.Д. Ушинский в Симферополе в 1870 году
(по личным воспоминаниям). — С. 31-32
О планах в Ялте
… не согласитесь ли вы быть моим сотрудником в устройстве реальной гимназии в Ялте. Я еду туда, чтобы купить там дом и переехать туда с семьей на жительство. Думаю, что петербургские мои знакомые поддержат меня в моем предприятии относительно устройства реальной гимназии на юге России, в теплом краю, куда могли бы стекаться больные дети богатых родителей. Теперь русские богатые люди отсылают своих больных детей на юг Франции, не зная, где бы их дети могли на родине продолжать свое обучение без опасности для их здоровья. Но, кажется, что это только мои мечты.
Журнал «Русская школа» 1897 № 5-6
Деркачев К.Д. Ушинский в Симферополе в 1870 году
(по личным воспоминаниям). — С. 36
О последних днях
В марте 1870-го года Ушинский, постоянно избегавший оставаться в Петербурге весною, отправился через Вену в Крым для пользования кумысом, намереваясь в средине лета возвратиться к своему семейству в имение Ушинских, Богданку Черниговской губернии Новгород-северского уезда. Жена и дети Ушинского отправились из Петербурга прямо в деревню в начале июня. Старший сын Ушинских Павел, 17-тилетний молодой человек, которого первоначальным обучением занимался сам Константин Дмитриевич с необыкновенным усердием и любовью, тогда окончил полный гимназический курс с отличным успехом. Это был весьма способный молодой человек, отличавшийся необыкновенно симпатическим характером и прекрасными качествами души. Мы все, друзья и знакомые Ушинских, любили их Пашу, как собственное дитя. Этот-то старший из детей Ушинских имел несчастье ранить себя нечаянно на охоте, заряжая ружье, и умер на руках матери после 14-ти часового мучения. Константин Дмитриевич приехал домой из Крыма через несколько дней после смерти сына, вовсе не зная о случившемся. Он приехал совершенно здоровый и веселый и, поздоровавшись с семьей, сейчас спросил, где Паша. Домашние, желая хоть на несколько часов скрыть от него страшное горе, сказали, что Паша лег спать. Но в тот же вечер несчастный отец узнал от прислуги о постигшем его несчастье. Удар был слишком силен для нервной и впечатлительной натуры Ушинского. Услышав роковую весть, он упал в обморок, и с того времени здоровье его уже более не поправлялось. Он переехал с семейством в Киев, но усилившаяся болезнь заставила его искать более теплого климата, и он отправился в Одессу, где в конце октября слег в постель и скончался, окружённый горячо им любимою семьей, 21-го декабря минувшего года.
Обогатив нашу бедную педагогическую и учебную литературу драгоценными сочинениями, он не успокоился на лаврах, но работал неутомимо, работал не для славы, не для материальных выгод или почестей, а в полном сознании той глубокой христианской идеи, что от того, кому многое дается, многое и требуется.
В марте 1870-го года Ушинский, постоянно избегавший оставаться в Петербурге весною, отправился через Вену в Крым для пользования кумысом, намереваясь в средине лета возвратиться к своему семейству в имение Ушинских, Богданку Черниговской губернии Новгород-северского уезда. Жена и дети Ушинского отправились из Петербурга прямо в деревню в начале июня. Старший сын Ушинских Павел, 17-тилетний молодой человек, которого первоначальным обучением занимался сам Константин Дмитриевич с необыкновенным усердием и любовью, тогда окончил полный гимназический курс с отличным успехом. Это был весьма способный молодой человек, отличавшийся необыкновенно симпатическим характером и прекрасными качествами души. Мы все, друзья и знакомые Ушинских, любили их Пашу, как собственное дитя. Этот-то старший из детей Ушинских имел несчастье ранить себя нечаянно на охоте, заряжая ружье, и умер на руках матери после 14-ти часового мучения. Константин Дмитриевич приехал домой из Крыма через несколько дней после смерти сына, вовсе не зная о случившемся. Он приехал совершенно здоровый и веселый и, поздоровавшись с семьей, сейчас спросил, где Паша. Домашние, желая хоть на несколько часов скрыть от него страшное горе, сказали, что Паша лег спать. Но в тот же вечер несчастный отец узнал от прислуги о постигшем его несчастье. Удар был слишком силен для нервной и впечатлительной натуры Ушинского. Услышав роковую весть, он упал в обморок, и с того времени здоровье его уже более не поправлялось. Он переехал с семейством в Киев, но усилившаяся болезнь заставила его искать более теплого климата, и он отправился в Одессу, где в конце октября слег в постель и скончался, окружённый горячо им любимою семьей, 21-го декабря минувшего года.
Обогатив нашу бедную педагогическую и учебную литературу драгоценными сочинениями, он не успокоился на лаврах, но работал неутомимо, работал не для славы, не для материальных выгод или почестей, а в полном сознании той глубокой христианской идеи, что от того, кому многое дается, многое и требуется.
Январь 1871 г.
Рехневский Ю. С.
Некролог (Ушинский К. Д. Собрание сочинений. Т. 11.) 1952. — С. 428
О значении К. Д. Ушинского
Речь, сказанная в Одесском кафедральном соборе,
08 Декабря 1870 года, профессором богословия, протоиереем
М. Павловским при выносе останков Константина Дмитриевича Ушинского на станцию железной дороги (отрывок)
Вот тот труженик, которого так долго ждали русская школа и семья; который книгами своими облегчил и сделал из горького сладким учение для дитя и для его учителя; который связал матерей с их детьми крепкими и святыми узами воспитания; который прочитал незабвенные уроки обучения и воспитания всем воспитывающим и пишущим о воспитании. Вот тот дивный знакомец. которого, никогда не видевши, знаешь, чтишь и любишь...
... любишь за ту, всегда живую любовь и за то неустанное терпение, с которыми он одинаково писал и азбуку для детей, и глубокое по взглядам и многостороннее по познаниям сочинение свое о человеке, как предмете воспитания — любишь за ту новость взгляда на воспитание, истинность которого почувствовали все, когда прочитали, но которую высказал он первый…
... любишь за ту, всегда живую любовь и за то неустанное терпение, с которыми он одинаково писал и азбуку для детей, и глубокое по взглядам и многостороннее по познаниям сочинение свое о человеке, как предмете воспитания — любишь за ту новость взгляда на воспитание, истинность которого почувствовали все, когда прочитали, но которую высказал он первый…
Ушинский был глубоко проникнут отличительным характером времени, его стремлениями и идеалами, он действовал в его духе и направлении, уясняя и научно обосновывая современное ему педагогическое движение. Общество стремилось тогда к коренному обновлению, оно само хотело работать для своего усовершенствования, оно сознавало свои недочеты, видело в себе ветхого человека: но оно требовало самостоятельности, простора, а не распоряжений и опеки. Согласно с таким духом времени, Ушинский является в своей педагогике горячим общественником. Его педагогика не есть отвлеченная, схоластическая наука, процветающая в монастырских стенах, создаваемая в тиши кабинетов, сторонящаяся от жизни и общественных движений; напротив, это есть живая общественная наука, идущая рука об руку с развитием общественного сознания. Общественное воспитание, по Ушинскому, только тогда оказывается действительным, когда его вопросы становятся общественными вопросами для всех и семейными вопросами для каждого.
Каптерев П. Ф.
(Памяти К Д. Ушинского, 1896). — С. 43
На жизнь Ушинский смотрел как на нечто суровое и тяжелое. В школьный же период, когда ребенок еще не успевает испытать на себе всей жизненной тяготы, священная обязанность его руководителя — дать более возможности душе и телу ребенка свободного и нормального роста. Измученный и искалеченный за свой школьный период ребенок утрачивает уже много шансов на полный расцвет и исправление в дальнейшей жизни. В виду этого и был завет Ушинского всем, которые руководят воспитанием детей — стремиться сделать школьный период ребенка светлым и отрадным периодом его жизни. Для лучшего достижения этой цели Ушинский рекомендовал единственную меру — проводить более свою идею на деле чем на словах, и в качестве главного и могучего средства указывал на необходимость ближе соединить между собою семью и школу, советовал привлечь родителей, этих естественных воспитателей, к более деятельному участию в школьном воспитании и обучении. Ушинский горячо ратовал за доступ родителей в школу и за привлечение их к деятельному участию в различного рода школьных преобразованиях.
Грунский Н. К.
Жизнь, деятельность и взгляды К. Д. Ушинского, 1912. — С. 51-52
Не занимая никакого официального положения в педагогическом мире, оставаясь свободным, независимым, Ушинский так высоко поднялся в общественном мнении, как никто и никогда из русских педагогов. Это еще при жизни Ушинского вызвало небывало большой спрос на все его сочинения, который остается небывалым же и до сих пор.
Песковский М. Л.
(Памяти К Д. Ушинского, 1896). — С. 38-39
Контакты
